Время для жизни [СИ] - taramans

— Ну… как я понимаю — Вы отказываетесь? Тогда я возьму пару пирожков и бутылку ситро для себя!

— Вот же… Ну ты посмотри, Маша — не сволочь ли он? Будет тут сидеть жевать вкусный пирожок с повидлом, запивать газировкой… а мы — слюнки глотать?

— Попозже тебе представиться возможность глотать не только слюнки! — громким шёпотом поиздевался над девчонкой Иван.

Танька ткнула его кулачком в бок, а Маша засмеялась.

Вообще-то — да! Похоже, что с ним девчонки выбивались из принятой диеты — напрочь. Балетные — они такие…

Еще в прошлой жизни Елизаров, как-то болея гриппом, и находясь на «больничном», случайно наткнулся в телевизоре на толи документальный фильм, толи цикл передач об училище имени Вагановой. Читать не мог — глаза болели, а вот даже не смотреть «ящик», а больше — слушать, что из него говорят, было легче. И как-то из-за безделья и скуки — заинтересовался. Никогда не интересовался балетом, а здесь — так совпало! И было действительно интересно узнать, что балет — это целый мир, населенный… вот даже людьми их было не назвать. Эльфами населен этот мир — не иначе! Эти эльфы жили в своем мирке, общались с себе подобными, выступая для узкой прослойки знатоков и ценителей.

И уж легкой эту жизнь было не назвать! Как рассказывала одна дама среднего возраста, сама балерина в прошлом, преподаватель этого учебного заведения — для успешной карьеры в балете мало начать занятия в очень раннем возрасте, заниматься упорно и даже — очень жестко. Необходимо было иметь определенное телосложение. А это — уже генетика! Невысокие девочки, астеничные, но в то же время жилистые, как… как куры в советском гастрономе! Там даже схему показали — тип сложения у танцовщиков, и тип сложения у девушек. Даже ступня должна быть определенной формы, и — даже кости таза! Андроиды, блин!

А уж нормы веса — это вообще «запределье» какое-то! При росте сто шестьдесят пять — сто семьдесят сантиметров у девочек, вес должен быть не более пятидесяти килограммов. А еще лучше — сорок пять! Маленькая грудь, узкие бедра… Поэтому и в позднее советское время девушки эти были востребованы у довольно узкой прослойки советских мужчин определенного толка и социального положения. Эстеты, ага! Где-то совсем близко и эти… «радужно-прекрасные»!

Косов помнил, как тогда его покоробил ответ преподавателя на вопрос — что же делать тем, кто, взрослея, стал выбиваться за рамки принятых норм? Снисходительно улыбнувшись, дама ответила, что в стране, кроме Москвы и Санкт-Петербурга, есть много других театров, в которых требования — не такие жесткие. Вот там — да, можно! А здесь — отнюдь!

Так что… ухаживая за девчонками, подкармливая их разными «вкусностями», Косов оказывал им — медвежью услугу!

«Но сейчас же… еще не то время? И нормы у балетных еще — не настолько жесткие? Хотя… Майя Плесецкая — уже вроде бы вышла на сцену. Пока еще ребенком! Вот уж кто — легенда сцены!».

— Танечка! Горячий пирожок со сладким повидлом! Ах, какой вкусный пирожок! — поглядывая с улыбкой на Машу, шептал он Таньке на ушко, — А сбросить набранные калории можно же не только возле «станка»! Если хорошенько постараться… ночью…

— Вот же ты скотина, Ваня! — засмеялась Танька, — Я же не одна буду есть эти пирожки. Вон, Машка тоже будет! Осилишь… двоих? Больно уж способ согнать вес… привлекательный!

Внимательно глядя в глаза Маше, Иван негромко произнес:

— Я буду очень стараться! — и с удовлетворением увидел, как та покраснела и отвела взгляд.

Он принес по пирожку девчонкам, пару — себе, и две бутылки газированной воды. Заодно выклянчил у продавщицы стакан, отдав, впрочем, за него деньги.

— Смотри… опять эта… твоя знакомая вышла! Ищет кого-то… не тебя? — с издевкой спросила Таня, оторвавшись от пирожка.

У сцены стояла Кира. И, похоже, действительно кого-то искала в толпе зрителей. При этом старательно не смотрела в их сторону. Уловка была… довольно детской.

— Так… девчонки! Мне все же нужно подойти, переговорить! — пробормотал Косов.

Танька хотела что-то съязвить, но подруга одернула ее.

— Еще раз здравствуй, Кира! — улыбаясь сказал, подойдя Косов.

Та сделала равнодушный вид и поинтересовалась:

— А что же ты… знакомых своих оставил?

— Ну ты же понимаешь… что я не мог просто поздороваться с тобой и уйти?

— Да-а-а? Спасибо!

— Кир! Ну перестань дуться! Как бы это… я же тебе ничего не обещал? — не мог подобрать слов Иван.

Девушка внимательно посмотрела на него:

— И правда… чего от тебя ждать?

— Ну да… вот такой вот.

— Да ладно… это не мое дело, в конце концов!

— А ты… я смотрю — прямо влилась в коллектив к Калошину.

Она хмыкнула, покосилась на него:

— Знаешь… хоть мои родители и обеспечивают меня всем необходимым, но все же иметь какие-то личные деньги… Я поэтому еще и на водную станцию устроилась!

— Да? И кем же?

— Инструктором и еще — медиком! Вот… подрабатываю! Кстати, Косов! А что у тебя со сдачей зачетов? Много сдал?

Иван скривился. Да ни хрена не много, на самом-то деле!

Похоже, Кира все поняла:

— И что ты собираешься делать? Так все и забросишь, да? Не жалко столько терять? Половина же уже сдана!

— Тихо-тихо, Кира! Ну что ты сразу — с места в карьер?! Ничего я забрасывать не собираюсь! Просто… мне через месяц уже уезжать. Я уже и с работы увольняться собираюсь… Времени ни на что не хватает!

Кира хмыкнула, прищурившись:

— Ну… на девушек же хватает?

Косов задрал кепку, дурашливо пропел:

— Первым делом, первым делом — самолеты!

Ну а девушки? А девушки — потом!

— Так вот, Кирочка, это — не про меня! У меня — все наоборот: сначала девушки, потом — снова девушки, ну а дальше… а дальше — вновь — они же! И лишь потом… месте там на пятом… или даже — на шестом — всякие самолеты, дирижабли, и даже… всякие катамараны!

— М-да… а ведь этот хмырь… ну этот — комсорг Ваш совхозный! Он ведь прав был, получается! Ты ведь жутко развратный тип, Косов! Получается, он — прав, когда пытался тебя «зарубить» на прием в комсомол; а я — не права!

— Да ладно, Кир! У каждого — свои недостатки! А без недостатков человека нет! Если был такой человек — он был бы — Бог, ну или близко к этому!

Кира скорчила мордашку, как бы сказали